AlexKM
Мудрый Каа
- С нами с
- 22 мар 2007
- Сообщения
- 452
- Репутация
- 233
- Возраст
- 67
- Откуда
- Ростов-на-Дону
Как меня унижали.
Если вы надеетесь, что я действительно буду плакаться об унижениях, то ошибаетесь. Но попробую повспоминать ситуации, когда мое существо возмущалось – почему, за что?- типа, когда меня, мальчика, заставляли в детском саду одевать «лифчик» с чулками на резинках и шорты. Ну почему тогда не было колгот?, или почему нельзя было одеть просто брючки?, правда, джинсов тогда еще вообще не было, даже «техасы» были в редкость.
Поти. Я с родителями, как всегда летом, приезжаю сюда отдохнуть, позагорать, покупаться в море и, самое главное, нарыбалиться в море от пуза. Последний год перед школой. Первые дни, считай, не было пропущенных зорек, утренних, вечерних. Утренние - обычно с бетонных кубов, ограждающих мол с моря. А на них, эти кубы, еще и пробраться надо. Но крепкая рука отца всегда поддерживала. И ловились здесь разноразмерные ставриды, иногда и крупные, и морские караси-шпарицы и, конечно выбрасываемые, но интересные в ужении из-за своего сопротивления, здоровенные морские собачки. А вечером при шторме, либо наоборот, при многодневном штиле рыбалка с мола уже в портовой акватории. Те же ставридки, морские окуньки-смаридки, карасики-шпарички, а в окончании мола, рядом с маяком, где глубина уменьшалась метров до 2,5-3-х – барабульки. Перед этим с саком-драчкой облавливались камни мола – набирались креветки, мидии. И это делалось все вместе с отцом, и в меру сил я был его (немного покривим душой) – «равноправный партнер», повторяю – в меру сил.
Но вот приходит срочная телеграмма, и отец прямо из Поти! сначала флотским самолетом вылетает сначала в Ростов, потом в Москву, потом в Кизляр, затем армейским в Жуковский, снова в Ростов и лишь через неделю или 10 дней возвращается Поти. Нет, это было позже, в 67-м, за год до нашей последней поездки в Поти. А тогда, в 63-м - армейским самолетом в Ростов, потом в Лиду (толи Белоруссия, толи Украина) на испытания, потом в Москву, Ростов и в Поти.
Его не было десять! дней. Ладно, пару дней ничегонеделанья я выдержал. Но на рыбалку ведь все время тянуло! И вот все-таки мне удалось уговорить маму пойти со мной на рыбалку. Что это была за рыбалка! – сплошное унижение!
Во-первых - за мидиями и креветками на мол меня не пустили – накопай червей и лови, ведь в Ростове же ловили на червя.
Во-вторых – вот позавтракаем и пойдем. Нет, вечером мы не пойдем, поздно идти через пол-города…
В-третьих, нет, на мол рыбалить мы не пойдем – там одни мужчины…
В четвертых – в пассажирском и торговом порту ведь тоже «море», там и порыбалишь.
В-пятых – нет, возьми только одну, «вот эту красивую» удочку, никаких ваших закидушек, лесок.
В-шестых – нет, оденешь вот эти черные шорты с помочами и эту белую рубашку и панамку. Нет, эти брючки не оденешь, они уже потертые. Эта рубашка с длинным рукавом и в какую-то красную и синюю клетку и она уже полиняла и выгорела. Что? – соломенный бриль? – это не сомбреро, и ты в нем похож на деревенщину. Да, и эти туфли, никаких кед – в них ноги потеют. И найди мне веревку.
В-седьмых – не подходи так близко к воде, упадешь. Сколько можно говорить – не подходи, ну и что, что поплавка не видно. Забери у меня из сумочки этих червей… нет, вашу грязную сумку брать было нельзя. А ножик зачем положил? Как, живую рыбку резать?! Зачем тебе эта леска и гайка? Донку сделать? Ты почему удочку на землю положил – испачкается. Вот видишь, а ты плакал – теперь в воду не упадешь, приду, отвяжу тебя от этой тумбы. Ну ладно, пусть будет кнехт. Тебе лимонада и мороженного принести? Куда ты с грязными руками за мороженное – пойти в морвокзал, помой руки, никакого понятия о гигиене и санитарии. А куда мы эту рыбку денем. Хороша бы я была, в шелковом платье, и ты рядом с этими удочками и грязной сумкой. Саша, перестань ловить эту рыбу, бабушка сходит на рыбзавод и принесет хамсы. Ну и что, что это окунек, а это шпарица. Саша, уже слишком жарко и пора обедать – пошли домой и так уже два часа половил. От тебя теперь рыбой воняет. «Ой, Сусанночка, Миша уехал на свои испытания, теперь ходи с ним по рыбалкам…»
Через пару дней. «Я договорилась с дядей Теймуразом – завтра он отвезет нас в порт – можешь взять сумку и свои снасти, удочки не бери – эти палки класть некуда».
Сижу на причале в своих! потертых «техасах». Вчера на море начало штормить и в порт зашли стайки рыбы на спокойную воду. Сначала ловил на две закидушки, а потом перешел на одну – не успевал. Смарида, шпарица, барабуля, а то и хорошая ставрида-«качалочка» одна за другой теребила наживку-резку – кусочки их родственников. А все началось с нескольких навозных червей. Пакет в сумке быстро наполнялся. Подошли мама с соседом. «Вах, какой молодец, сколько рыбы наловил. Слушай, Лида-джан, давай сейчас возьму рыбы, нам ее в ресторане пожарят». Через час, помыв руки, сидим в пустом зале ресторана морвокзала, едим жареную рыбу, мама с дядей Теймуразом запивают ее игристым «Атенури», я – «водами Логидзе», любимым «шартрезом» и «сливочным». «Как вкусно, маладец, бичо». «Ах, он у меня уже такой добытчик, а только в первый класс пойдет…» Пообедав, выхожу опять под палящее солнце. Несильный вест постепенно начинает нагонять тучи, да и правильно – на море шторм, а дождя нет. Рыба все также сумасшедше клюет. Через пару часов приходит мама. «Сухумский порт закрыт, сегодня больше кораблей не будет, дядя Теймураз предложил отвезти нас домой». Приезжаем, под пристальным взглядом тети Тамары выходим из машины, и идем домой. «Санчик, ты только не говори папе, что мы за обедом с дядей Теймуразом пили вино.»
Тогда я не сказал, а через, считай 50 лет, вспомнилось и унизило, сейчас.
И кто придумал эти пионерские лагеря! Пионерский лагерь «Дружба», Макопсе. Каждое лето я на море, в Поти. В этом году уже был вместе с родителями. Плаваю в ластах и без, ныряю в маске с трубкой. Прикрученной к самшитовой палке острожкой колю у мола бычков и морских ершей-скорпен, закопавшихся в песок камбалок-глоссиков и морских языков. Ловлю крабов и собираю мидий и рапанов. Даже без огружающего пояса 3-4 метра – не проблема, до 5 доныриваю. На спор с местными мальчишками (а чем я от них отличался – такой же до черноты загорелый, с выгоревшими волосами) в порту с камнем для утяжеления достаю дно – в руке жменя донного ила в доказательство - на месте стоянки линкора «Севастополь» - 20 лет назад, во время войны, здесь 12 метров было! И вот мне, почти Ихтиандру, не разрешают при купании нырять. Да и разве это купания – до обеда чуть-чуть (полчаса от силы), и столько же после «тихого часа». А мы в Поти убегали на море сразу же после возвращения с рыбалки, завтрака на скорую руку и почти до вечера (на вечернюю зорьку надо еще успеть!), только в обед бежали домой, где меня ждала тарелка жареной рыбы, салатик из овощей и банка сгущенки с хлебом, запиваемая просто кипяченой водой. А тут сплошные расписания, даже на Макопсе, речку, и то порыбалить пойти нельзя. Придумывают какие-то глупые соревнования на лучшего рыболова, собрав целую кучу народа возле одного омуточка, а потом считают кто, сколько гольянчиков и карасиков поймал. Хотя рядом, в самой речке, есть и усачики, и гольяны, но ведь под надзором все не поместятся, поэтому за пределы омуточка никто не уходит! А этот «поход» в «верховья Макопсе» на несчастные несколько километров. Все идут одной тропой, и если передним еще достается спелая ежевика, то тем, кто сзади – единичные зеленые ягоды, а сойти на параллельную, проходящую по верху речной долины, в каких-то 10-15 метрах, тропу – ни-ни. А эти постоянные угрозы – сойдете с тропы, а там змеи, пугание какой-то ужасающей медянкой. В итоге – любое шуршание ящерицы или мыши рядом с тропой вызывает истошные вопли девчонок. А как истошно и пронзительно умеют визжать 9-11 летние девчонки – закрывай уши и беги. А эти регулярные осмотры и взвешивания… как каких-то поросят. Это ли все не унижение?
Поездки в Киев, Москву в 70-е. Продажа опарыша, мотыля в магазинах, на днепровской набережной. А мне первого приходилось украдкой где-то на задворках выращивать, а за вторым, только зимой!, ездить на «Рыбный» рынок (аналог московской «Птичке»). Выбор снастей по достаточно доступным ценам, при наших очередях и редких «выбросах». Ведь тоже унижение. Ведь именно в Киеве мне впервые удалось и летом половить на мотыля. И именно из Москвы перед майскими праздниками вместе с мороженым мясом был привезен в Ростов (вместе с опарышем) драгоценный мотыль. И как я через пару дней оторвался с лодки по чехони и лещу (и рыбец, и шемайка попадались) на этот бутерброд в районе Арпачина! Почти все, обеспечивающее возможность такой рыбалки, было привезено из Москвы. И ГДРовская поводковая леска, и безинерционные катушки, и тонкие крючки-шестерки. Относительно легкое грузило плавно уходило в глубину, вытягивая с собой и пару поводков. И если оно вдруг задерживалось в своем падении, следовала подмотка лесы, подсечка и зачастую сразу пара чехоней или шемаек оказывались в лодке. А если грузило доходило до дна, ставился легкий подвес-сторожок, буквально через считанные минуты отмечавший или уверенную поклевку рыбца, или подход леща.
Закончен институт, приобретен кое-какой опыт, переезжаю в Обливку. По-настоящему опыт ловли рыбца и шемаи пришел года через 4. В ловле плотвы и ельца я быстро обскакал местных рыбаков. Но вот приходит весть о приличных уловах сазанчика в пруду х. Красный Богдан в Волгоградской области, причем с лодки «можно и мешок поймать». Беру лодку, еду. Пока нашел и дорогу на этот хутор, и пруд – утро уже было в разгаре. Возле плотины рыбаков нет, а на разливах, где начинаются заросли камыша – полно машин, все прогалы в камышах заняты рыболовами, за стенкой камыша с интервалами метров 20-25 стоят лодки. Все ловят на поплавочки, так как при затоплении пруда не удосужились очистить дно от зарослей карагача, дикой маслины, дикой груши и терна. Поэтому никто и не выплывает на середину пруда. В верховьях пруда нахожу место, где можно спустить лодку, сквозь относительно прозрачную воду видны верхушки затопленных кустов, деревья. Пара поплавочек, небольшой подсак и целый букет насадок забирается в лодку. А уж к ловле сазанчика я приготовился: черви навозные, выползки, ростовский зеленый, личинка майского жука, опарыши, перловка и пшеница с разнообразными наполнителями (макуха, чеснок, свежесвареное клубничное варенье), баночная и молочная кукуруза, горох зеленый баночный и цельный сухой запаренный, напиленные сантиметровые кубики макухи с резинкой (типа бойлы). До камышей не доплываю, да и стать там негде, решаю искать прогал среди топляка. Нахожу аккуратную полянку метров 10-12 в окружности и глубинами 2,2 – 3 метра. Мертвых зацепов нет, только выволакиваю несколько обломанных и утонувших ветвей. Закармливаю 2 площадки на расстоянии метров 5-6 одна от другой перловкой, пшеницей, кусками макухи. Чтобы исключить неоправданный риск зацепа оставляю на удочках по одному поводку, точнее перевязываю крючки на основную 0,25-ю новенькую японскую леску – гвозди из забора дергать можно. На одной удочке новомодный с загибом внутрь крючок 8,5 мм, на другой – проверенная на других прудах кованая семерка. Наживляю пару отборных навозников и тройку перловин. Заброс совпадает с прыжком сазанчика за спиной. Это ободряет. Не успеваю забросить вторую удочку, как поплавок первой устремляется в сторону и глубину. Подсечка. Недолгое вываживание, и полукилограммовый сазанчик, позарившийся на червей, оказывается в садке. Забрасываю, жду. Кто-то трогает насадку, поплавки приплясывают, временами ложатся на бок, но подсечки не удаются, удочки вытаскиваются с пустыми крючками. Начинаю лихорадочно менять насадки. Горох, зеленый горошек, пареная кукуруза и зеленый червь молчат мертво. Наконец поплавок удочки с меньшим крючком, насаженным парой перловин медленно ложится на бок и идет в сторону. Подсечка, и почти фунтовый круглый, настоящий золотой карась ворочается в руках. Меняю крючки на кованые шестерки. Дело пошло. Правда, такие крупненькие караси попадались редко, в основном грамм по 200-300. Успокаиваю себя, что здесь, при отсутствии камыша, сазанчик бывает только проходом. Но вот вижу, что к моей машине подъезжает мотоцикл с люлькой, а через некоторое время недалеко от меня, наверное в соседней поляне среди деревьев и кустов, на камере от «Беларуси», с нелепым, состоящим из полутораметрового огрызка бамбука с вершинкой в мизинец толщиной и лыжной палки, удилищем, толстенной, видимой метров с 30 леской, и поплавком из винной пробки со стержнем из гусиного пера, угнездился «абориген». Но буквально через несколько минут с его стороны послышались всплески крупной рыбы, я увидел изогнутое удилище. Изогнувшись, одной рукой он каким-то образом закинул отличного, явно за двушник, сазана в закрепленный сбоку камеры мешок из какой-то реднины. Не прошло и десяти минут, как он таким же образом «выдрал» еще одного сазана, потом еще и еще. Поймав около десятка сазанов часа за полтора, он начал возвращаться к мотоциклу. Я не выдержал и подплыл к нему. Диалог был короток – Прикармливал? – А на што?. На что ловил? - Дык, на мулька. А где брал? – Дык, я горбушку прямо внутрь камеры бросил – он и плещется тучей, я его ладонью и подхватывал. Я был уничтожен, втоптан в грязь. Ведь не поверил знакомым, которые говорили, что в августе-сентябре на ряде прудов, в основном в Волгоградской области, где мало окуня, сазана с успехом ловят на малька пескаря и верховки. И вот, я на лодке, с неплохими для тех времен удилищами, разнообразными прикормками и насадками, теоретически подкованный по биологии сазана и карпа вчистую проиграл человеку, который и русским языком владеет на уровне «дык, чо, мулек». Хоть и унижение, но и хороший урок.
Чем мне нравилась Обливка в свое время? Не бездумным применением Правил рыболовства рыбинспекторами. Да, гоняли, ловили бракуш, но с чем? Сетями, бреднями, хватками-«крыгами», редкими в то время электроудочками. Гоняли и в запретках, и возле Обливки, и возле других населенных пунктов. Гоняли и на Ростовской, и на Волгоградской стороне. А немногочисленных поплавочников-проводочников не трогали. Подходили, смотрели, как мы ловили запретных шемаю и рыбца, даже давали советы, где видели играющую стаю. Но и одновременно со вниманием воспринимали информацию – где видели бракуш, с какой снастью, где заметили или даже зацепились за стоящую сетку. Знали, что больше чем сможем съесть, пусть даже с родственниками, не выловим.
Но прошло время, сменилось руководство России, а затем и района. Пришли новые люди, и сразу начали меняться рыбинспекторы, егеря, лесники, люди, кто охранял главное богатство района – его природу, живность. Начали гореть леса, а потом зимой этот горельник вывозился на Волгодонской лесоперерабатывающий комбинат. Так и сгорели «Лесодача», Фроловская, Лобачевская, Киреевская, Дубовская, Ковыленская, Синяповская, Секретевская сосны, «Грачевник». Остался только заповедник в районе поселка Сосновый и х. Машка – процентов 10-15 сосновых лесов района, высвободившиеся земли потом начали засаживаться акацией – кому-то стало выгодней качать майский мед, чем укреплять пески района. А ведь они уже опять начали потихоньку двигаться – Лобачевские барханы. Зимой в воздухе начали чаще появляться вертолеты с охотниками, вечерами на озими выезжали целые кавалькады крутых джипов. И не стало благородного оленя, лани, лося. Оставшихся кабанов и косуль егеря, наверно, по именам знать стали. И уже не стало моментов, когда ты являлся наблюдателем пасшихся стад оленей, через дороги редко увидишь перебегавших кабанов. Да, волка стало меньше, но по вечерам у дороги все чаще стали видны глаза лис – вот и резко уменьшилось количество зайца, фазана, исчез стрепет, меньше стало куропатки, перепела, огаря. На каждом более менее крупном пруду появилась моторка, с которой на пролете на ходу бились стаи не только уток, но и лысухи, а ведь раньше у охотника и не поднималась рука на эту птицу. Появились не «платные», а «запретные» пруды. А ведь тот же сазан и раньше в них водился, а запущенных толстолобов в те времена еще не умели ловить.
И вот весной с другом собираемся за Секретевские камушки, на очень интересное место, где по весне можно не только рыбца да шемайку половить, но и местного крупного голавля и язя, проходного леща, именно сюда доходят и стаи проходного судака, берша, чехони из Цимлянского водохранилища. Дорога не дальняя, асфальт, песчаная грунтовка до самого хутора, а там либо нижней, над Чиром, но только до ерика, либо верхней, вокруг рощи, песчаными «направлениями» прямо до границы с Волгоградской областью. Но на повороте с верхней дороги к хутору стоит ментовский пост – проезд закрыт. Ну, местные дороги мы знаем хорошо – разворачиваемся назад и малонаезженной тропой проезжаем к Чиру выше «камушков». Через густые кусты ивняка пробираемся к перекату. Перед нами вход в Секретевскую яму, и сама яма до впадения ерика – почитай на километр видно. И на всем протяжении – сети, сети, сети. Вдоль них снуют две! надувные лодки, проверяя их и собирая рыбу в мешки. На берегу стоит группа людей – по силуэтам, некоторых по одежде, лицам узнаю – ба, знакомые все лица. Самого Главы района, правда, нет, но тут и зам, и замначальника милиции со товарищи, и новый рыбнадзор, несколько приближенных «крутых» руководителей хозяйств и предприятий. Не скрываясь, беседуя в полный голос, ждут привоза рыбы, готовности шашлыков, благо недалеко и мангал дымится. Вот подходит лодка, из нее выносится пара мешков рыбы, вываливается на брезент и начинается в полный голос раздел – это шефу на Ростов, это моему шефу на Ростов, это шефу, это начальнику. Остатки: средние рыбцы и шемайки, лещи, прилов (густерки, таранки, караси и тд) собираются и пересыпаются в другие мешки – потом, после курмана, поделится. Наконец, выделенные мешки «на Ростов» и Главе наполнены, загружены в ментовскую «таблетку». Следует распоряжение начальника «Сельхозхимии» рыбнадзору - заедешь ко мне (на работу), скажешь инженеру чтоб дал два мешка крупной соли из НЗ. Чего дальше «любоваться» этим беспределом – вернулись назад, к машине, затем на интересные места на Чиру. Запомнился отличный клев еще не отнерестившегося отменного язя (рыбчики и шемайка уже привычны) и чувство бессилия и унижения от увиденного.
Но чтобы вы не думали, что это было возможно в нашей Обливской глухомани. Вспоминая время и место поближе. Ростов. А дальше привожу отрывок из «Сельдь идет». «Пока перевязываю ставку (уже с мишурой) подходит ГИМСовский катер. В нем милиционер, рыбинспектор. Короткий монолог о запрете ловли «с портовых сооружений и использования снасти с количеством крючков более двух до первого июня». Не споря, собираем снасти. К соседям-доночникам, ловящим также с причала, катер не подошел. Уже почти 11, в 17 автобус, а еще собираться. Да и улов неплох – 12 сельдей, 7 чехоней, в том числе 2 крупные, и окунь. Садимся в машину и уезжаем. С Ворошиловского моста кидаю взгляд на «наш» причал. На нем вольготно орудует «пауком-черпаком» браконьер. Катер ГИМС с рыбнадзором не виден». Это ли не унижение.
Прошли годы. Сейчас меня тоже унижают.
Унижают властьпридержащие своими запретами. Запретили рыбалить с Ростовской набережной – зона отдыха, место для рыбалки отсутствует, а вы своими снастями мешаете людям прогуливаться по набережной. Да и пиво распиваете прямо на набережной, а не уходите в кафешки, а зачастую и запретную рыбку-шемайку ловите, а мы вас за нее по 1200 рублей за хвост оштрафуем. В этом году из-за замора в Ее, много тарани пошло из Ейского лимана в Дон. Ну, как людей не унизить, даже штрафов на этом набрать. А давайте вспомним, что ближе 500 метров от мостов и других сооружений ловить нельзя, и есть рыбопромысловые размеры, а они для тарани 16 см. составляют. Опа! Вся набережная, значительная часть Зеленого острова и Левого берега улетела. А объявим все пляжи, пусть даже неофициальные зонами отдыха, да временами будем посылать наряды ми.., простите, полиции, и рыбинспекторов – вот и унижение, и испорченный отдых, да и штраф немаленький. Запретите еще на рыбалке курить – вообще писец будет. Кстати, курящие, нас больше чем некурящих. А не пора ли заявить о соблюдении наших прав и сказать «фи!» господам из ЕдРа и иже с ними.
Унижают нашими низкими зарплатами, а, следовательно, невозможностью приобретения хороших снастей без существенного удара по бюджету семьи, невозможностью выехать на так рекламируемые по телевидению и прочих СМИ – Норвегию, Сейшело-Мальдиво-индийские острова, острова Атлантики, Тихого океана, Новую Зеландию, Австралию. Да и наши Сибирские, дальневосточные просторы тоже в основном – мечта неосуществимая. Если бы в свое время наше государство не послало бы меня за его, государственный счет, на офицерские сборы на Мурман – не ловил бы я ни семгу, ни горбушу, ни кумжу, ни треску с пикшей.
Ну и хрен с ними. Я все равно в ближайшие выходные соберусь на рыбалку. На Дон или на мой «платник – 400 рэ за мужчину без ограничения вылова».И буду ловить, в том числе и шемайку на Дону (правда придется ее держать отдельно в малом садке в сторонке), и сазанчика с амуром (пусть немного – пяток штук за день, да к ним в придачу еще кг 5-10 карася-гибрида). И в отпуск поеду ловить в море и серфом, и с лодки. Ведь не сломают этими унижениями – ведь я представитель Великого племени – РЫБОЛОВОВ!
Если вы надеетесь, что я действительно буду плакаться об унижениях, то ошибаетесь. Но попробую повспоминать ситуации, когда мое существо возмущалось – почему, за что?- типа, когда меня, мальчика, заставляли в детском саду одевать «лифчик» с чулками на резинках и шорты. Ну почему тогда не было колгот?, или почему нельзя было одеть просто брючки?, правда, джинсов тогда еще вообще не было, даже «техасы» были в редкость.
Поти. Я с родителями, как всегда летом, приезжаю сюда отдохнуть, позагорать, покупаться в море и, самое главное, нарыбалиться в море от пуза. Последний год перед школой. Первые дни, считай, не было пропущенных зорек, утренних, вечерних. Утренние - обычно с бетонных кубов, ограждающих мол с моря. А на них, эти кубы, еще и пробраться надо. Но крепкая рука отца всегда поддерживала. И ловились здесь разноразмерные ставриды, иногда и крупные, и морские караси-шпарицы и, конечно выбрасываемые, но интересные в ужении из-за своего сопротивления, здоровенные морские собачки. А вечером при шторме, либо наоборот, при многодневном штиле рыбалка с мола уже в портовой акватории. Те же ставридки, морские окуньки-смаридки, карасики-шпарички, а в окончании мола, рядом с маяком, где глубина уменьшалась метров до 2,5-3-х – барабульки. Перед этим с саком-драчкой облавливались камни мола – набирались креветки, мидии. И это делалось все вместе с отцом, и в меру сил я был его (немного покривим душой) – «равноправный партнер», повторяю – в меру сил.
Но вот приходит срочная телеграмма, и отец прямо из Поти! сначала флотским самолетом вылетает сначала в Ростов, потом в Москву, потом в Кизляр, затем армейским в Жуковский, снова в Ростов и лишь через неделю или 10 дней возвращается Поти. Нет, это было позже, в 67-м, за год до нашей последней поездки в Поти. А тогда, в 63-м - армейским самолетом в Ростов, потом в Лиду (толи Белоруссия, толи Украина) на испытания, потом в Москву, Ростов и в Поти.
Его не было десять! дней. Ладно, пару дней ничегонеделанья я выдержал. Но на рыбалку ведь все время тянуло! И вот все-таки мне удалось уговорить маму пойти со мной на рыбалку. Что это была за рыбалка! – сплошное унижение!
Во-первых - за мидиями и креветками на мол меня не пустили – накопай червей и лови, ведь в Ростове же ловили на червя.
Во-вторых – вот позавтракаем и пойдем. Нет, вечером мы не пойдем, поздно идти через пол-города…
В-третьих, нет, на мол рыбалить мы не пойдем – там одни мужчины…
В четвертых – в пассажирском и торговом порту ведь тоже «море», там и порыбалишь.
В-пятых – нет, возьми только одну, «вот эту красивую» удочку, никаких ваших закидушек, лесок.
В-шестых – нет, оденешь вот эти черные шорты с помочами и эту белую рубашку и панамку. Нет, эти брючки не оденешь, они уже потертые. Эта рубашка с длинным рукавом и в какую-то красную и синюю клетку и она уже полиняла и выгорела. Что? – соломенный бриль? – это не сомбреро, и ты в нем похож на деревенщину. Да, и эти туфли, никаких кед – в них ноги потеют. И найди мне веревку.
В-седьмых – не подходи так близко к воде, упадешь. Сколько можно говорить – не подходи, ну и что, что поплавка не видно. Забери у меня из сумочки этих червей… нет, вашу грязную сумку брать было нельзя. А ножик зачем положил? Как, живую рыбку резать?! Зачем тебе эта леска и гайка? Донку сделать? Ты почему удочку на землю положил – испачкается. Вот видишь, а ты плакал – теперь в воду не упадешь, приду, отвяжу тебя от этой тумбы. Ну ладно, пусть будет кнехт. Тебе лимонада и мороженного принести? Куда ты с грязными руками за мороженное – пойти в морвокзал, помой руки, никакого понятия о гигиене и санитарии. А куда мы эту рыбку денем. Хороша бы я была, в шелковом платье, и ты рядом с этими удочками и грязной сумкой. Саша, перестань ловить эту рыбу, бабушка сходит на рыбзавод и принесет хамсы. Ну и что, что это окунек, а это шпарица. Саша, уже слишком жарко и пора обедать – пошли домой и так уже два часа половил. От тебя теперь рыбой воняет. «Ой, Сусанночка, Миша уехал на свои испытания, теперь ходи с ним по рыбалкам…»
Через пару дней. «Я договорилась с дядей Теймуразом – завтра он отвезет нас в порт – можешь взять сумку и свои снасти, удочки не бери – эти палки класть некуда».
Сижу на причале в своих! потертых «техасах». Вчера на море начало штормить и в порт зашли стайки рыбы на спокойную воду. Сначала ловил на две закидушки, а потом перешел на одну – не успевал. Смарида, шпарица, барабуля, а то и хорошая ставрида-«качалочка» одна за другой теребила наживку-резку – кусочки их родственников. А все началось с нескольких навозных червей. Пакет в сумке быстро наполнялся. Подошли мама с соседом. «Вах, какой молодец, сколько рыбы наловил. Слушай, Лида-джан, давай сейчас возьму рыбы, нам ее в ресторане пожарят». Через час, помыв руки, сидим в пустом зале ресторана морвокзала, едим жареную рыбу, мама с дядей Теймуразом запивают ее игристым «Атенури», я – «водами Логидзе», любимым «шартрезом» и «сливочным». «Как вкусно, маладец, бичо». «Ах, он у меня уже такой добытчик, а только в первый класс пойдет…» Пообедав, выхожу опять под палящее солнце. Несильный вест постепенно начинает нагонять тучи, да и правильно – на море шторм, а дождя нет. Рыба все также сумасшедше клюет. Через пару часов приходит мама. «Сухумский порт закрыт, сегодня больше кораблей не будет, дядя Теймураз предложил отвезти нас домой». Приезжаем, под пристальным взглядом тети Тамары выходим из машины, и идем домой. «Санчик, ты только не говори папе, что мы за обедом с дядей Теймуразом пили вино.»
Тогда я не сказал, а через, считай 50 лет, вспомнилось и унизило, сейчас.
И кто придумал эти пионерские лагеря! Пионерский лагерь «Дружба», Макопсе. Каждое лето я на море, в Поти. В этом году уже был вместе с родителями. Плаваю в ластах и без, ныряю в маске с трубкой. Прикрученной к самшитовой палке острожкой колю у мола бычков и морских ершей-скорпен, закопавшихся в песок камбалок-глоссиков и морских языков. Ловлю крабов и собираю мидий и рапанов. Даже без огружающего пояса 3-4 метра – не проблема, до 5 доныриваю. На спор с местными мальчишками (а чем я от них отличался – такой же до черноты загорелый, с выгоревшими волосами) в порту с камнем для утяжеления достаю дно – в руке жменя донного ила в доказательство - на месте стоянки линкора «Севастополь» - 20 лет назад, во время войны, здесь 12 метров было! И вот мне, почти Ихтиандру, не разрешают при купании нырять. Да и разве это купания – до обеда чуть-чуть (полчаса от силы), и столько же после «тихого часа». А мы в Поти убегали на море сразу же после возвращения с рыбалки, завтрака на скорую руку и почти до вечера (на вечернюю зорьку надо еще успеть!), только в обед бежали домой, где меня ждала тарелка жареной рыбы, салатик из овощей и банка сгущенки с хлебом, запиваемая просто кипяченой водой. А тут сплошные расписания, даже на Макопсе, речку, и то порыбалить пойти нельзя. Придумывают какие-то глупые соревнования на лучшего рыболова, собрав целую кучу народа возле одного омуточка, а потом считают кто, сколько гольянчиков и карасиков поймал. Хотя рядом, в самой речке, есть и усачики, и гольяны, но ведь под надзором все не поместятся, поэтому за пределы омуточка никто не уходит! А этот «поход» в «верховья Макопсе» на несчастные несколько километров. Все идут одной тропой, и если передним еще достается спелая ежевика, то тем, кто сзади – единичные зеленые ягоды, а сойти на параллельную, проходящую по верху речной долины, в каких-то 10-15 метрах, тропу – ни-ни. А эти постоянные угрозы – сойдете с тропы, а там змеи, пугание какой-то ужасающей медянкой. В итоге – любое шуршание ящерицы или мыши рядом с тропой вызывает истошные вопли девчонок. А как истошно и пронзительно умеют визжать 9-11 летние девчонки – закрывай уши и беги. А эти регулярные осмотры и взвешивания… как каких-то поросят. Это ли все не унижение?
Поездки в Киев, Москву в 70-е. Продажа опарыша, мотыля в магазинах, на днепровской набережной. А мне первого приходилось украдкой где-то на задворках выращивать, а за вторым, только зимой!, ездить на «Рыбный» рынок (аналог московской «Птичке»). Выбор снастей по достаточно доступным ценам, при наших очередях и редких «выбросах». Ведь тоже унижение. Ведь именно в Киеве мне впервые удалось и летом половить на мотыля. И именно из Москвы перед майскими праздниками вместе с мороженым мясом был привезен в Ростов (вместе с опарышем) драгоценный мотыль. И как я через пару дней оторвался с лодки по чехони и лещу (и рыбец, и шемайка попадались) на этот бутерброд в районе Арпачина! Почти все, обеспечивающее возможность такой рыбалки, было привезено из Москвы. И ГДРовская поводковая леска, и безинерционные катушки, и тонкие крючки-шестерки. Относительно легкое грузило плавно уходило в глубину, вытягивая с собой и пару поводков. И если оно вдруг задерживалось в своем падении, следовала подмотка лесы, подсечка и зачастую сразу пара чехоней или шемаек оказывались в лодке. А если грузило доходило до дна, ставился легкий подвес-сторожок, буквально через считанные минуты отмечавший или уверенную поклевку рыбца, или подход леща.
Закончен институт, приобретен кое-какой опыт, переезжаю в Обливку. По-настоящему опыт ловли рыбца и шемаи пришел года через 4. В ловле плотвы и ельца я быстро обскакал местных рыбаков. Но вот приходит весть о приличных уловах сазанчика в пруду х. Красный Богдан в Волгоградской области, причем с лодки «можно и мешок поймать». Беру лодку, еду. Пока нашел и дорогу на этот хутор, и пруд – утро уже было в разгаре. Возле плотины рыбаков нет, а на разливах, где начинаются заросли камыша – полно машин, все прогалы в камышах заняты рыболовами, за стенкой камыша с интервалами метров 20-25 стоят лодки. Все ловят на поплавочки, так как при затоплении пруда не удосужились очистить дно от зарослей карагача, дикой маслины, дикой груши и терна. Поэтому никто и не выплывает на середину пруда. В верховьях пруда нахожу место, где можно спустить лодку, сквозь относительно прозрачную воду видны верхушки затопленных кустов, деревья. Пара поплавочек, небольшой подсак и целый букет насадок забирается в лодку. А уж к ловле сазанчика я приготовился: черви навозные, выползки, ростовский зеленый, личинка майского жука, опарыши, перловка и пшеница с разнообразными наполнителями (макуха, чеснок, свежесвареное клубничное варенье), баночная и молочная кукуруза, горох зеленый баночный и цельный сухой запаренный, напиленные сантиметровые кубики макухи с резинкой (типа бойлы). До камышей не доплываю, да и стать там негде, решаю искать прогал среди топляка. Нахожу аккуратную полянку метров 10-12 в окружности и глубинами 2,2 – 3 метра. Мертвых зацепов нет, только выволакиваю несколько обломанных и утонувших ветвей. Закармливаю 2 площадки на расстоянии метров 5-6 одна от другой перловкой, пшеницей, кусками макухи. Чтобы исключить неоправданный риск зацепа оставляю на удочках по одному поводку, точнее перевязываю крючки на основную 0,25-ю новенькую японскую леску – гвозди из забора дергать можно. На одной удочке новомодный с загибом внутрь крючок 8,5 мм, на другой – проверенная на других прудах кованая семерка. Наживляю пару отборных навозников и тройку перловин. Заброс совпадает с прыжком сазанчика за спиной. Это ободряет. Не успеваю забросить вторую удочку, как поплавок первой устремляется в сторону и глубину. Подсечка. Недолгое вываживание, и полукилограммовый сазанчик, позарившийся на червей, оказывается в садке. Забрасываю, жду. Кто-то трогает насадку, поплавки приплясывают, временами ложатся на бок, но подсечки не удаются, удочки вытаскиваются с пустыми крючками. Начинаю лихорадочно менять насадки. Горох, зеленый горошек, пареная кукуруза и зеленый червь молчат мертво. Наконец поплавок удочки с меньшим крючком, насаженным парой перловин медленно ложится на бок и идет в сторону. Подсечка, и почти фунтовый круглый, настоящий золотой карась ворочается в руках. Меняю крючки на кованые шестерки. Дело пошло. Правда, такие крупненькие караси попадались редко, в основном грамм по 200-300. Успокаиваю себя, что здесь, при отсутствии камыша, сазанчик бывает только проходом. Но вот вижу, что к моей машине подъезжает мотоцикл с люлькой, а через некоторое время недалеко от меня, наверное в соседней поляне среди деревьев и кустов, на камере от «Беларуси», с нелепым, состоящим из полутораметрового огрызка бамбука с вершинкой в мизинец толщиной и лыжной палки, удилищем, толстенной, видимой метров с 30 леской, и поплавком из винной пробки со стержнем из гусиного пера, угнездился «абориген». Но буквально через несколько минут с его стороны послышались всплески крупной рыбы, я увидел изогнутое удилище. Изогнувшись, одной рукой он каким-то образом закинул отличного, явно за двушник, сазана в закрепленный сбоку камеры мешок из какой-то реднины. Не прошло и десяти минут, как он таким же образом «выдрал» еще одного сазана, потом еще и еще. Поймав около десятка сазанов часа за полтора, он начал возвращаться к мотоциклу. Я не выдержал и подплыл к нему. Диалог был короток – Прикармливал? – А на што?. На что ловил? - Дык, на мулька. А где брал? – Дык, я горбушку прямо внутрь камеры бросил – он и плещется тучей, я его ладонью и подхватывал. Я был уничтожен, втоптан в грязь. Ведь не поверил знакомым, которые говорили, что в августе-сентябре на ряде прудов, в основном в Волгоградской области, где мало окуня, сазана с успехом ловят на малька пескаря и верховки. И вот, я на лодке, с неплохими для тех времен удилищами, разнообразными прикормками и насадками, теоретически подкованный по биологии сазана и карпа вчистую проиграл человеку, который и русским языком владеет на уровне «дык, чо, мулек». Хоть и унижение, но и хороший урок.
Чем мне нравилась Обливка в свое время? Не бездумным применением Правил рыболовства рыбинспекторами. Да, гоняли, ловили бракуш, но с чем? Сетями, бреднями, хватками-«крыгами», редкими в то время электроудочками. Гоняли и в запретках, и возле Обливки, и возле других населенных пунктов. Гоняли и на Ростовской, и на Волгоградской стороне. А немногочисленных поплавочников-проводочников не трогали. Подходили, смотрели, как мы ловили запретных шемаю и рыбца, даже давали советы, где видели играющую стаю. Но и одновременно со вниманием воспринимали информацию – где видели бракуш, с какой снастью, где заметили или даже зацепились за стоящую сетку. Знали, что больше чем сможем съесть, пусть даже с родственниками, не выловим.
Но прошло время, сменилось руководство России, а затем и района. Пришли новые люди, и сразу начали меняться рыбинспекторы, егеря, лесники, люди, кто охранял главное богатство района – его природу, живность. Начали гореть леса, а потом зимой этот горельник вывозился на Волгодонской лесоперерабатывающий комбинат. Так и сгорели «Лесодача», Фроловская, Лобачевская, Киреевская, Дубовская, Ковыленская, Синяповская, Секретевская сосны, «Грачевник». Остался только заповедник в районе поселка Сосновый и х. Машка – процентов 10-15 сосновых лесов района, высвободившиеся земли потом начали засаживаться акацией – кому-то стало выгодней качать майский мед, чем укреплять пески района. А ведь они уже опять начали потихоньку двигаться – Лобачевские барханы. Зимой в воздухе начали чаще появляться вертолеты с охотниками, вечерами на озими выезжали целые кавалькады крутых джипов. И не стало благородного оленя, лани, лося. Оставшихся кабанов и косуль егеря, наверно, по именам знать стали. И уже не стало моментов, когда ты являлся наблюдателем пасшихся стад оленей, через дороги редко увидишь перебегавших кабанов. Да, волка стало меньше, но по вечерам у дороги все чаще стали видны глаза лис – вот и резко уменьшилось количество зайца, фазана, исчез стрепет, меньше стало куропатки, перепела, огаря. На каждом более менее крупном пруду появилась моторка, с которой на пролете на ходу бились стаи не только уток, но и лысухи, а ведь раньше у охотника и не поднималась рука на эту птицу. Появились не «платные», а «запретные» пруды. А ведь тот же сазан и раньше в них водился, а запущенных толстолобов в те времена еще не умели ловить.
И вот весной с другом собираемся за Секретевские камушки, на очень интересное место, где по весне можно не только рыбца да шемайку половить, но и местного крупного голавля и язя, проходного леща, именно сюда доходят и стаи проходного судака, берша, чехони из Цимлянского водохранилища. Дорога не дальняя, асфальт, песчаная грунтовка до самого хутора, а там либо нижней, над Чиром, но только до ерика, либо верхней, вокруг рощи, песчаными «направлениями» прямо до границы с Волгоградской областью. Но на повороте с верхней дороги к хутору стоит ментовский пост – проезд закрыт. Ну, местные дороги мы знаем хорошо – разворачиваемся назад и малонаезженной тропой проезжаем к Чиру выше «камушков». Через густые кусты ивняка пробираемся к перекату. Перед нами вход в Секретевскую яму, и сама яма до впадения ерика – почитай на километр видно. И на всем протяжении – сети, сети, сети. Вдоль них снуют две! надувные лодки, проверяя их и собирая рыбу в мешки. На берегу стоит группа людей – по силуэтам, некоторых по одежде, лицам узнаю – ба, знакомые все лица. Самого Главы района, правда, нет, но тут и зам, и замначальника милиции со товарищи, и новый рыбнадзор, несколько приближенных «крутых» руководителей хозяйств и предприятий. Не скрываясь, беседуя в полный голос, ждут привоза рыбы, готовности шашлыков, благо недалеко и мангал дымится. Вот подходит лодка, из нее выносится пара мешков рыбы, вываливается на брезент и начинается в полный голос раздел – это шефу на Ростов, это моему шефу на Ростов, это шефу, это начальнику. Остатки: средние рыбцы и шемайки, лещи, прилов (густерки, таранки, караси и тд) собираются и пересыпаются в другие мешки – потом, после курмана, поделится. Наконец, выделенные мешки «на Ростов» и Главе наполнены, загружены в ментовскую «таблетку». Следует распоряжение начальника «Сельхозхимии» рыбнадзору - заедешь ко мне (на работу), скажешь инженеру чтоб дал два мешка крупной соли из НЗ. Чего дальше «любоваться» этим беспределом – вернулись назад, к машине, затем на интересные места на Чиру. Запомнился отличный клев еще не отнерестившегося отменного язя (рыбчики и шемайка уже привычны) и чувство бессилия и унижения от увиденного.
Но чтобы вы не думали, что это было возможно в нашей Обливской глухомани. Вспоминая время и место поближе. Ростов. А дальше привожу отрывок из «Сельдь идет». «Пока перевязываю ставку (уже с мишурой) подходит ГИМСовский катер. В нем милиционер, рыбинспектор. Короткий монолог о запрете ловли «с портовых сооружений и использования снасти с количеством крючков более двух до первого июня». Не споря, собираем снасти. К соседям-доночникам, ловящим также с причала, катер не подошел. Уже почти 11, в 17 автобус, а еще собираться. Да и улов неплох – 12 сельдей, 7 чехоней, в том числе 2 крупные, и окунь. Садимся в машину и уезжаем. С Ворошиловского моста кидаю взгляд на «наш» причал. На нем вольготно орудует «пауком-черпаком» браконьер. Катер ГИМС с рыбнадзором не виден». Это ли не унижение.
Прошли годы. Сейчас меня тоже унижают.
Унижают властьпридержащие своими запретами. Запретили рыбалить с Ростовской набережной – зона отдыха, место для рыбалки отсутствует, а вы своими снастями мешаете людям прогуливаться по набережной. Да и пиво распиваете прямо на набережной, а не уходите в кафешки, а зачастую и запретную рыбку-шемайку ловите, а мы вас за нее по 1200 рублей за хвост оштрафуем. В этом году из-за замора в Ее, много тарани пошло из Ейского лимана в Дон. Ну, как людей не унизить, даже штрафов на этом набрать. А давайте вспомним, что ближе 500 метров от мостов и других сооружений ловить нельзя, и есть рыбопромысловые размеры, а они для тарани 16 см. составляют. Опа! Вся набережная, значительная часть Зеленого острова и Левого берега улетела. А объявим все пляжи, пусть даже неофициальные зонами отдыха, да временами будем посылать наряды ми.., простите, полиции, и рыбинспекторов – вот и унижение, и испорченный отдых, да и штраф немаленький. Запретите еще на рыбалке курить – вообще писец будет. Кстати, курящие, нас больше чем некурящих. А не пора ли заявить о соблюдении наших прав и сказать «фи!» господам из ЕдРа и иже с ними.
Унижают нашими низкими зарплатами, а, следовательно, невозможностью приобретения хороших снастей без существенного удара по бюджету семьи, невозможностью выехать на так рекламируемые по телевидению и прочих СМИ – Норвегию, Сейшело-Мальдиво-индийские острова, острова Атлантики, Тихого океана, Новую Зеландию, Австралию. Да и наши Сибирские, дальневосточные просторы тоже в основном – мечта неосуществимая. Если бы в свое время наше государство не послало бы меня за его, государственный счет, на офицерские сборы на Мурман – не ловил бы я ни семгу, ни горбушу, ни кумжу, ни треску с пикшей.
Ну и хрен с ними. Я все равно в ближайшие выходные соберусь на рыбалку. На Дон или на мой «платник – 400 рэ за мужчину без ограничения вылова».И буду ловить, в том числе и шемайку на Дону (правда придется ее держать отдельно в малом садке в сторонке), и сазанчика с амуром (пусть немного – пяток штук за день, да к ним в придачу еще кг 5-10 карася-гибрида). И в отпуск поеду ловить в море и серфом, и с лодки. Ведь не сломают этими унижениями – ведь я представитель Великого племени – РЫБОЛОВОВ!
